Демоны на Радужном Мосту. Бег к твердыне хаоса. Де - Страница 150

150

Она стала как Первая Мать, чистой от греха, и никто и ничто теперь не могло соблазнить ее.

Демоны вошли в нее, преодолев ее возможности блокировки, даже не обратив внимания на ее сопротивление, как будто у нее вообще не было силы, и добрались до самой глубины души. Один за одним они вытащили и рассмотрели все ее грехи — и те, что она совершила до рукоположения, и те, которые она совершала после, в уме, в течение всех этих лет страданий. И они соблазняли ее возможностью осуществить все это в действительности.

Они предлагали ей великую силу: править огромным количеством людей, быть богиней греха и желания, чтобы ее обожали и поклонялись ей, и потворствовали всем ее фантазиям и прихотям. Больше того, они дали ее телу почувствовать, каково это будет, познать чистую силу без всяких ограничений.

И как телепат она понимала, что они действительно могли сделать то, что предлагали ей. Хотя она и знала, что во всей Вселенной нет такой силы, которая может отменить ограничения, налагаемые рукоположением, она знала также, что в тот миг, в присутствии демонов, она могла бы нарушить их. Она вытащила и настроила пистолет только для того, чтобы проверить себя, и поняла, что способна сделать это. Она могла освободить их, совершить смертный грех — и в то же мгновение ее душа ушла бы к ним, и она стала бы их богиней, их помазанницей, и строила бы во имя них храмы, и множество столетий правила бы огромным количеством миров.

Даже Савин не успел бы ударить ее достаточно быстро, чтобы предотвратить ее выстрел, хотя он бы в это и не поверил. В момент ментальной связи с демонами она не теряла связи с умами всех находящихся в зале, включая Савина, и хотя действие месока было просто бездумным рефлексом, ей достаточно было бы предупреждения.

Но в эту микросекунду она приняла окончательное решение. Лучше умереть смиренным рабом, благословленным богами, чем править в разврате и злобе Ада!

И в ту же самую долю секунды вся тьма, и греховные мысли, и боль вытекли из нее и вернулись обратно к демонам. Увидев мелочность и незначительность своих прежних желаний и мечтаний, она отказалась от них. Она прошла искушение.

Поняв, что все еще находится в скафандре, Криша мысленным сигналом переключила контроль скафандра на себя, а затем настроила передатчик на личный канал Морока, чтобы не разбудить остальных.

— Святой отец, я проснулась, — произнесла она.

От неожиданности Морок чуть было не выстрелил. Потом, сообразив, кто с ним говорит, он переключился для ответа.

— Дитя, я слишком зажат здесь, чтобы обернуться, но я рад, что ты снова с нами. Хочешь, я разбужу кого-нибудь, чтобы о тебе позаботились?

— Нет, Святой, я в порядке. У меня сильно болит и кружится голова, но думаю, что смогу достать таблетку из аптечки, никого не разбудив.

— Боюсь, Савин не смог рассчитать силу своего удара. Манья говорит, что твоя челюсть лишь чудом осталась цела. Однако, насколько я понял, он выбил тебе несколько зубов и поставил большой синяк.

— Так вот что это такое! — она провела языком вдоль верхнего ряда зубов и обнаружила слева дыру. — Ну, это не страшно, — небрежно сказала она. — Бедный Савин, его трудно будет убедить, что он не виноват!

Морок удивился.

— Это не совсем похоже на тебя, — заметил он.

— Я должна рассказать вам, что со мной случилось, — взволнованно сказала она. — Это так удивительно…

С возрастающим удивлением он слушал о том, какой путь прошел ее разум. Это совсем не было похоже на то принудительное очищение, которое доводилось испытывать ему. Здесь не было жестокости, фанатизма, убежденности в своей правоте, которые всегда сопровождали этот акт. Он видел, что она действительно изменилась, как и говорила, — это была все та же Криша, но она каким-то образом сумела очиститься от внутренних грехов, приобретя искренность и смирение, и разница была огромна. Таких качеств он никогда не видел ни в ком — ни в своих друзьях-жрецах, ни в самом себе.

Возможно, подумал Морок, это будет длиться лишь до тех пор, пока она сама верит, что совершенно отказалась от искушений. Когда-нибудь, в более спокойный момент, — если такой момент вообще наступит, — он проверит ее, чтобы понять, насколько искренней она была. Если все действительно так, как она говорила, то перед ним — истинное очищение смертного Святого, событие очень редкое в истории.

Он был лидером Длани благодаря своеобразной смеси веры и прагматизма в его характере, и святой сан был для него большой ответственностью.

— Криша, — поколебавшись, спросил он. — Ты сможешь убить человека, если придется?

— Смогу, если потребуется защитить Длань и Святую Веру, — ответила она. Полное отсутствие нерешительности в ее ответах на этот или другие вопросы казалось самой поразительной переменой, произошедшей в ней. — Но ни по какой другой причине.

— Как твоя голова?

— Лучше. Таблетки действуют, и она уже не так сильно кружится.

— Ты, кажется, не очень хочешь спать после того, как столько пробыла в обмороке?

— Нет, Святой. Я совсем не хочу спать, хотя, возможно, и не в лучшем своем состоянии.

— Когда почувствуешь, что готова, я хотел бы, чтобы ты сменила меня на посту. Мне тоже нужно немного отдохнуть.

Криша, протиснувшись между Маньей и Савином, вышла под дождь, затем вернулась обратно.

— Я готова. Но боже, какое это отвратительное место! — Она огляделась вокруг. — Что это за кошмарные звуки? Как будто множество людей кричат в агонии!

— Загляни в мой разум, и ты получишь информацию о том, как мы оказались здесь, — сказал ей Морок. — Тогда ты будешь знать все, что знаем мы.

150