Демоны на Радужном Мосту. Бег к твердыне хаоса. Де - Страница 116

116

Кинтарский марафон

Если заряд, который получила Калия, по большей части пришелся в грудь, то Джозеф мог представить, как она выглядит под ржаво-красным скафандром. Прежде она носила шрам на лице из гордости и ради защиты, теперь же…

Почти половина ее лица — правая сторона, на которой уже был шрам, — стала маской обугленной плоти, сквозь которую этот огромный, уродливый шрам проступал еще сильнее. Большая часть ее коротких волос сгорела, а те, что остались с левой стороны, побелели. Обе брови, даже левая, исчезли, и когда ожог затянется, это вряд ли улучшит положение. Правая сторона ее лица стала не просто страшной, а буквально чудовищной; левая была практически нетронута. Левый профиль все еще давал какое-то представление о ее былой красоте; правый был уродлив — как будто бы два разных существа слились воедино. Правой рукой Калия двигала с явным трудом и делала это только по необходимости.

— Ты уверена, что справишься с этим? — решительно спросил ее Джозеф.

— Левый глаз, похоже, в порядке — я рефлекторно закрыла его, — отозвалась Калия. — Я левша. И мне оказана медицинская помощь, насколько это было возможно в полевых условиях. Ноги у меня целы. Я — солдат Миколя и готова исполнять свой долг до самой смерти. Ты уже говорил нам, что смерть — наиболее вероятный исход этого предприятия. Я не хочу остаться здесь одна как жертва. Если нам предстоит битва, я буду сражаться с тем, что у меня осталось. Поражение — это смерть. Я выбрала жизнь до тех пор, пока не придет мое время.

Джозеф кивнул. Ничего другого он и не ожидал. И все же он спросил:

— Ты знаешь, как ты выглядишь?

— Посмотрела в челноке. Солдат носит боевые раны как медаль за храбрость, — отозвалась она.

Джозеф понимал, что несмотря на то, что хороший госпиталь и современная медицина могли снова сделать ее прекрасной, Калия никогда не согласится на косметическое восстановление. Так же, как отказалась убрать этот проклятый шрам еще до того, как стала военной с их традициями ношения ран. Тот шрам освободил ее от короткой несчастной жизни рабыни и проститутки, и Джозеф сомневался, что она сможет быть счастлива, пока жизнь не сотрет с нее все следы былой красоты. Он поймал ее взгляд, и она не успела отвести глаза.

— Ты не чувствуешь своих ран, — сказал он мягким, спокойным голосом. — Ты в такой же хорошей форме, как и всегда.

Он вздохнул и ослабил ментальный контроль над ней.

— Хорошо. Тобруш, дай мне сканирование. Калия, ты тоже.

Телепатка и эмпатка изучили обстановку вокруг.

— Ничего, — почти в унисон сказали обе.

Джозеф кивнул.

— Отлично. Можно предположить, что наш стрелок вошел внутрь, пока мы были здесь. Это значит, что мы можем рассчитывать по крайней мере на одну засаду с самого начала.

— Позволь мне пойти первой! — заявила Калия. — Я вызову на себя огонь и засеку их. Возможно, мне даже удастся добраться до них, если они отвлекутся на тебя.

— Вы с Дезретом пойдете вместе, каждый со своей стороны. Калия, тебя ранили, потому что ты левша. Из-за этого ты была вынуждена выйти и повернуться, прежде чем смогла стрелять. На этот раз иди справа. Если силы тех, кто окажется в засаде, будут превосходящими, вы выйдете и сообщите об этом. Тобруш и я пойдем следом через минуту. Робакук на всякий случай прикроет наш тыл и войдет внутрь, как только удостоверится, что все в порядке. Понятно?

Робакук взглянул на зазубренный вход в находящееся перед ними строение.

— Есть идеи, что это может быть? — спросил он.

— Мы слишком заняты, чтобы заниматься серьезными исследованиями, — сказала Тобруш. — Сейчас это не имеет жизненного значения. Однако все приборы или сканеры, которые я опробовала на этой штуке, дают совершенно невозможные и противоречивые результаты. Я не смогла даже точно определить, как именно оно меняется. Кроме того, я получаю какие-то нечеткие ощущения, когда пытаюсь телепатически сканировать это сооружение. Я никого не ощущаю внутри, но это может быть просто результатом какого-нибудь поля, которое защищает эту штуку и дает аномальные результаты. И тем не менее я чувствую какое-то присутствие, как если бы это здание само было живым, но на таком уровне, которого я не могу постигнуть.

— Я тоже это чувствую, — подтвердила Калия. — А ты не думала, что это может быть огромное чудовище, которому мы собираемся влезть прямо в открытую пасть?

— Маловероятно, — ответила Тобруш. — Эти ученые какое-то время находились здесь. Если бы кого-нибудь из них съели, я подозреваю, что этот лагерь выглядел бы по-другому. И кроме того, никто не строит освещаемый проход в чей-то живот. Здесь есть кабели, которые идут по проходу внутрь. Это значит, что они там работали.

— Ты получила что-нибудь от этих Святых Кошмаров до того, как они сорвались и побежали? — озабоченно спросил Джозеф. — Нет каких-нибудь предположений — что они могли найти в этих записях, чего-нибудь, что объяснило бы все это?

— Лишь немногие из их мыслей имели смысл — если, конечно, они не добивались этого эффекта специально, — ответил телепат. — Они все хорошо тренированы, и с ними гипнот. Гипнот — единственный, от кого я смог хоть что-то получить, и это было лишь какое-то неразборчивое бормотание об ангелах, полубогах и демонах.

— Демоны — это наверняка о нас, — хмыкнул Джозеф. — В их космологии демоны — это создания чистого зла. Вы все видели, как выглядела резня в лаборатории. Легко представить, что они приняли это за работу демонов.

— Теперь, когда ты заговорил об этом — пожалуй, не совсем так, — задумавшись, проговорила джулки. — Из отдельных мыслей в критической ситуации обычно много не поймешь, но несколько раз от нескольких из них я уловила понятие, которое можно перевести только как «дом демонов».

116